Вечером, когда мать с Олей ушли к себе в спальню. Отец лег на свой диван в зале и захрапел пьяным сном. Я ещё долго лежал на тахте, накрывшись одеялом, рассматривая снимки, сделанные утром на даче.

И думал о разговоре с мaмoй Зоей. Судя по её поведению, у меня был реальный шанс засадить ей осенью, во время поездки в Ростов. И мне не было нужды шантажировать мать фотографиями.

Был бы я один, возможно, так и поступил. Подождал пару месяцев до сентября. Но отец хотел переспать с Олей, и я был не вправе ему в этом отказывать.

Да и потом, меня могли призвать в армию не в ноябре, как говорила мать. А в сентябре. И тогда мне пришлось бы ждать возможности ей засадить целых два года.

И лёжа под одеялом, еле сдерживая себя от желания подрачить. Я думал об предстоящем звонке Лидии Николаевне. И меня волновал один вопрос: Почему она назначила встречу с ней именно на вторник в два часа дня?

А если я не поймаю рыбу? Нет, это нереально. Второго такого карпа мне не поймать. Да и вообще крупной плотвы тоже. Сколько я ловил на этом месте, никогда не уходил с реки с нормальным уловом. Всегда мелочь попадалась, разве что на таранку.

Хотя был вариант поставить в омут » телевизоры» и закидушки на ночь. Может что нибудь и попадётся. Но в любом случае, я приду во вторник в назначенное время к центральному гастроному. С рыбой или без неё. Ради спортивного интереса.

А она шикарная, эта блондинка. Моя мать, красивая и развратная медсестра, проигрывала Лидии Николаевне по всем параметрам.

У моей мамы не было таких холеных длинных ноготков. И одевалась мама Зоя скромнее. Да и вообще ей было далеко до тёти Лиды. Но я всё же хотел больше свою мать, чем чужую, незнакомую мне женщину.

— Ну что? Договариваться мне с Любой на вечер? Или ты передумал Костя? — спросил у меня утром отец, перед тем, как уйти на работу.

Мамаша с Олей уже ушли. Мать всегда уходила пораньше. Обязанности старшей медсестры — наладить жизнь отделения и быть на месте до прихода сотрудников.

Оля училась в медицинском училище, а в больнице, где работала мать, проходила практику.

— Конечно. У меня хуй после вчерашнего колом стоит. А дрочить больше не охота. И за тобой должок, пап. Не забывай. — сказал я отцу, твёрдо решив переспать с его любовницей.

Хотя ещё вечером, придя домой, я было раздумал познавать азы интимной жизни с папиной блядью. У которой был плоский зад и отвислые груди. А сама она выглядела лет на пятьдесят. Хотя Люба была ровесницей Витька.

Но утром принял другое решение. Уверенности в том, что у меня получится в плане постели с Лидией Николаевной не было абсолютно никакой. Я и поверить не мог, что эта роскошная блондинка, сидящая за рулём белоснежной » Ауди» замужняя, к тому же захочет переспать с простым сельским парнем, сыном ей по возрасту.

— Держи вот. Купишь себе пивка на опохмел. А спирт, который у нас в гараже спрятан. Не пей. Помни о том, что тебе до воскресенья нужно прийти в форму. А иначе Оля не даст. И мне придётся их обеих ебать. — сказал я отцу, достав из кармана джинс вчерашние деньги — десять рублей, и отдал их в руки папаши.

— Нет сынок, бухать я больше не буду, это точно. Вчера Зое не мог отказать. Она бы догадалась. Ведь я никогда от выпивки не отказывался. Бутылку с собой на работу для Любки возьму. Сам пить не стану. Ей отдам и договорюсь на счёт тебя. Я лучше пива выпью. Да и не болит у меня голова особо. У нашей матери спирт намного лучше, чем у Зарины. — ответил мне отец перед уходом из квартиры.

Витёк ушел, а я, оставшись один, закрыл за ним входную дверь на ключ и разделся до гола.

У меня были планы сфотографироваться голым в отражение зеркала со стоящим колом членом. Это фото должно послужить своеобразной приманкой для мамы Зои, которая и так находилась под впечатлением от того, что я прикоснулся стояком к ее крутому бедру.

Я вспомнил её любопытные взгляды на меня. За ужином.

Изначально я планировал сфоткаться в ванной. Но потом передумал. И, включив лампу в прихожей, встал голый, с телефоном в руке перед трюмо с большим зеркалом до пола.

Хуй у меня стоял колом. Он и не падал. В мыслях о матери, об предстоящем пореве с любовницей отца и об возможной интимной встрече с красивой москвичкой, ровесницей по возрасту маме Зое.

Снимки получились отменные. Я снялся передом, боком, с разных ракурсов. И везде член у меня стоял почти вертикально от бешеного напряга. Меня возбудили мысли о том, что в воскресенье мои обнаженные фото увидят мать и сестра.

Одевшись, я занялся копированием снятых фото в телефоне на другую флешку. Она была нужна для подстраховки на тот случай, если мать отберет у меня телефон. А такое, скорее всего, и произойдёт.

Скопировав фото на вторую карту памяти, я спрятал ее в надежном месте. В книге » Остров сокровищ.» Положив флешку между страниц.

Я увлекался морской тематикой, обожал читать книги про пиратов, а также исторические про рыцарей. И ряд книг известных писателей с историческими и приключенческими романами стояли на книжной полке над тахтой, где я спал.

Оставшаяся до вечера. Время я провёл в гараже, делая два больших » телевизора» из старых рыболовных сетей. А потом сходил на реку, взяв с собой удочки.

Я пришёл на то место, где мы вчера с отцом поймали двух карпов и наловили ведро крупной плотвы. Но, просидев примерно с час, я так и ничего не поймал.

Поклёвок не было совсем. А вчера у нас был просто удачный день во всех отношениях.

Поняв, что клева не будет, а мне нужно было возвращаться домой. Отец вот-вот придёт с работы. Я разделся до трусов, взял принесенные с собой » телевизоры» длинные метровые палки с сетью. И, войдя в воду, поставил их под кустами ивы в реке. Привязав для надёжности » телевизоры» веревками к кустам.

До кучи я забросил в реку ещё с пяток закидушек на крупную рыбу, замаскировав палки воткнутые в берег, травой и землёй. К палкам была привязана леска, и я не хотел чтобы их кто-то снял и своровал рыбу.

— Всё зашибись, Костя. Я договорился с Любой насчёт тебя. Она даже бутылку с меня не взяла, когда узнала, что я хочу сына к ней привести на » обучение». Но только тебе одному придется идти. Меня она не хочет. Да и у меня уже на нее не стоит. Я Оле, дочке хочу засадить. — отец пришел с работы трезвый и прямо с порога обрадовал меня известием о том, что он договорился со своей любовницей насчёт меня.

Мать с сестрой еще не приходили с больницы, и мы были в квартире с отцом одни.

— Ты вечером к ней иди. Она сказала, часиков в десять. Как темнеть начнёт. А то у неё возле подъезда бабки на лавках сидят. Меня знают. А тебя тут же засекут. И начнут сплетни распускать. К десяти часам они по квартирам расходятся. — предупредил меня отец, сидя со мной на кухне.

Витёк пил чай из кружки, а я курил сигарету, стоя возле окна, пуская дым в форточку.

— Она без презервативов ебется. Ты не беспокойся. Любка чистая. Кроме меня у неё никого нет. Так что можешь смело ей засаживать, сынок. От нее триппер не подхватишь. — добавил Витёк, предупредив меня об особенностях секса с его возрастной любовницей.

Папаша так же рассказал мне, где живёт его подруга, назвав номер дома и квартиры. Хотя я примерно знал и без него. Городок у нас маленький, и всем всё про всех известно.

На этом наш разговор закончился. Отец было ещё хотел мне что-то сказать. Но вернулись с работы мама, Зоя с Олей, и мы с ним ушли с кухни в зал. А там разговаривать на интимные темы было нельзя. Мать могла услышать. Чего мне бы не хотелось.

Любовница отца была откровенная уродина по сравнению с нашей красавицей мамой. И узнай мать о том, что её муж подложил под сына свою блядь с завода. Дома был бы грандиозный скандал. А меня после этого мамаша стала бы презирать. Да и старшая сестра тоже.

Но мне хотелось впервые в жизни попробовать с женщиной. Пусть даже с такой страхолюдиной как Люба. У неё была пизда, в которую можно было вставить член и по настоящему кончить. А не гонять в одиночку » Дуньку Кулакову».

— Куда это ты собрался, Костя? — в прихожей ко мне подошла мать увидев, что я зашнуровываю ботинки.

— Да, на рыбалку, мам. В ночную. Ночью рыба лучше клюет. Хочу снова поймать такого же карпа, как вчера. — соврал я матери, выпрямившись и встав перед ней в полный рост.

Мама Зоя уже переоделась в халат и стояла передо мной, держась рукой за пояс. И мне показалось, судя по её взгляду. Будь мы с ней одни в квартире, она бы без раздумий потянула за поясок халата, и он бы у нее распахнулся.

И, переведя взгляд на ее руку, застывшую на поясе. Меня как током ударило. Вчера на кухне халат у матери не мог сам по себе распахнуться, так как он был надёжно подпоясан поясом, а спереди пояс на халате был завязан узлом.

Это я наблюдал сейчас. И как ни старайся, этот узел на поясе не мог сам по себе развязаться.

И по всем параметрам выходило, что моя строгая мaмa, нещадно лупившая меня в детстве ремнём. Сама развязала пояс у себя на халате вчера на кухне, чтобы взрослый сын смог рассмотреть ее нижнее белье и тело.

От этих мыслей у меня моментально встал хуй в штанах. И я стоял перед мамой Зоей со стоячим колом членом.

Мы были с ней в прихожей одни. Отец сидел на диване в зале и смотрел телевизор. Оля находилась у себя в спальне. И только мать, выйдя в туалет, застала меня, когда я надевал обувь.

— Делать тебе нечего, сынок. Не обязательно идти ночью на рыбалку. Мог бы и утром пораньше встать. Но отговаривать тебя я не стану. Ты уже взрослый. Постой, я ключ от дачи принесу. В ней можешь переночевать. Река ведь рядом. — неожиданно сказала мне мать и, повернувшись, ушла за ключам к себе в спальню.

— Держи, сынок. Смотри, не потеряй. А то потом придётся замок менять. У меня второго ключа нет. — произнесла мать, вернувшись из спальни, держа ключ от дачи в руке.

Замок на дверях дачного домика был большим, и ключ соответствовал его размерам.

Длинный, тёмного металла ключ лежал у мамы Зои в ладони, и к ключу была привязана верёвочка.

— Спасибо, Витальевна. Не бойся! Не потеряю. А на даче можно укрыться от дождя, если он ночью пойдет. — ответил я матери, умышленно назвав ее по отчеству, беря у неё из руки ключ и касаясь ее ладони пальцами, как бы невзначай погладил.

Мать зыркнула взглядом сначала мне в глаза, а потом перевела его на мою ширинку, где вовсю выпирал стоявший колом член.

Зрачки у мамы Зои вновь расширились, и она, словно под гипнозом, не отрывая взгляда от бугра у меня в штанах, уставилась на него, словно удав на кролика.

Пальцы её руки теребили кончик пояса, и мне казалось, вот-вот они дернуться, потянут за него, и халат распахнётся.

Но этого не произошло. Мать отвела взгляд от моей ширинки и, смотря мне в глаза, спросила.

— А удочки твои где, Костя? Как же ты на рыбалку идёшь без удочек? Ты что, меня обманываешь? Вместо речки торопишься на свидание с девушкой? Смотри, сынок, не сделай меня бабушкой перед армией. И мой тебе совет. Гулять гуляй, но » хомут» на себя не спеши вешать. Придёшь с армии. Тогда можешь жениться. — сказала мне мать, подумав, что я ее обманываю, и сам иду на блядки, а не на рыбалку.

И она в принципе попала в точку. Только я шел не на свидание с молодой девушкой. А становится мужиком к любовнице её мужа. И если бы мать узнала реальное положение дел. Она бы меня прибила на месте. А потом досталось и отцу.

— Спасибо за совет, мама. Девушка у меня есть. Но сегодня я иду не к ней, а действительно на рыбалку. Удочки в гараже находятся. Мы их там вчера с отцом оставили. — ответил я матери, соврав ей про девушку.

У меня никого не было из — за моей природной стеснительности. И мне не нравились ровесницы. Я обожал зрелых женщин, таких как моя мать и блондинка москвичка Лидия Николаевна.

— Ох уж этот гараж. Надо с обыском в него нагрянуть. Пьянки вы с отцом там устраиваете. Ладно, иди уже на свою рыбалку. И смотри, что я тебе говорила. Ключ от дачи не потеряй. — вдогонку сказала мне мать, когда я уже вышел в подъезд.

Я слышал, как в двери щёлкнул замок. Мама Зоя закрыла за мной дверь на ключ. А я, выйдя на улицу, пошел по направлению к гаражам, на случай, если мамаша вздумает смотреть за мной из — за окна.

Со второго этажа, где мы жили, просматривалась дорога и часть построек за ней. Но наш гараж из окна не был виден.

Не доходя до гаража, я свернул вбок на тропинку, ведущую через овраг. И вскоре вышел в центр города, к гастроному, где вчера продавал рыбу.

От него мне предстояло пройти вниз к реке, в район частного сектора, где в тени аллеи тополей стояли две старых двухэтажных » хрущёвки» построенных ещё в пятидесятых годах. И в одной из них, на первом этаже жила любовница отца.

Дома эти принадлежали филиалу московского завода » Точмаш» на котором трудился токарем мой отец и работала мастером. Люба.

Сам завод находился невдалеке от » хрущёвок» в старинном здании бывшей больницы, которая существовала ещё при царе. Ничего серьезного этот завод не производил. Здесь вытачивали различные детали, в основном мелочь: болты, шайбы, втулки,

и отправляли всё в Москву. Где с помощью этих болтов с шайбами собирали уже крупные механизмы.

В детстве, учась в шкoле, мы с ребятами ходили на свалку возле завода. В больших баках хранилась металлическая стружка и медные и бронзовые кругляшки — остатки от штамповки размером с копейку.

Мы набирали полные карманы этих кругляшей и использовали их в своих играх. А ребята постарше сгибали медные кружки пассатижами и прикрепляли их к низу брюк.

Уже начинало темнеть, когда я вышел на нужную мне улицу и, спустившись вниз, очутился возле двух » хрущёвок», укрытых зеленью тополей.

Возле подъезда, где жила любовница отца, на лавках никого не было. Бабки ушли, а в окнах дома кое-где горел свет.

— Кто там — раздался женский голос с хрипотцой, когда я подсвечивая зажигалкой, вошёл в тёмный подъезд, пропахший затхлостью и мышами, и постучал в дверь квартиры под номером три.

— Это я, тётя Люба. Меня отец к вам прислал. — отозвался я женщине, осветив свое лицо зажигалкой.

В подъезде было темно, как в могиле. Электрические лампочки на первом и втором этажах полностью отсутствовали.

В двери был глазок, и я специально осветил свое лицо пламенем зажигалки, чтобы Люба меня увидела. Так как она не спешила мне открывать. И за дверью слышалось шуршание.

— Извини, парень. У нас вчера тут драка была. Хулиганы и пьянь разная по ночам бродит. Все лампочки в подъезде побили. А я одна живу и боюсь. — едва я осветил свое лицо зажигалкой, как с той стороны двери лязгнул засов, и она открылась.

Открывшая мне дверь женщина, впустив меня внутрь квартиры, тут же её закрыла. И не на один запор, а на два длинных кованых металлических засова, явно изготовленных на заводе, где она работала.

И теперь выбить эту дверь можно разве что с помощью кувалды, да и то затруднительно.

— Меня отец к вам прислал, тётя Люба. Я его сын, Костя. — ещё раз представился я женщине, думая, что она не расслышала, находясь за дверью.

Мы стояли с ней в тесной прихожей, освещенной лишь тусклым светом настенного бра.

— Я слышала, парень. Не глухая. Мог бы потише говорить. У нас тут кругом уши. Завтра весь дом будет знать, что ко мне дети на «приём» ходят. Снимай обувь. Тапки внизу. И пошли на кухню. Там можно разговаривать. А тут все слышно. — стоявшая напротив меня возрастная блондинка в байковом домашнем халате прижала палец к губам, показывая мне, что нужно соблюдать конспирацию.

И, дождавшись, когда я сниму ботинки и надену тапки. Взяла меня за руку и повела на кухню.

Квартира у любовницы отца была маленькой, однокомнатной и вдобавок старой планировки. И в ней не было коридора, как у нас в двухкомнатной квартире.

Рядом с прихожей была кухня, напротив — зал, служивший одновременно спальней. И прямо в стене ванная, совмещённая с туалетом. А не раздельная, как у нас в доме новой постройки.

Дверь в зал была открыта, и, проходя мимо, я увидел там стоящую в углу тахту, застеленную красным покрывалом. На этой тахте мой папаша порол во время обеда хозяйку квартиры. И теперь его место предстоит занять мне, его сыну.

— А ты на отца здорово похож, парень. И ростом. И лицом. Только губы у тебя от матери. А так — вылитый Витя. — говорила мне Люба, стоя со мной в ярко освещенной кухне с плотно занавешенным шторами от постороннего взгляда окном.

Любовница отца бесцеремонно разглядывала меня в ярком свете электрической лампочки, свисающей с потолка без люстры. А я смотрел на нее, впервые видя вблизи.

Едва я очутится в её квартире, как у меня случился бешеный стояк. Хуй встал и выпирал буром на ширинке. Люба его видела, а я и не стеснялся. В конце концов, я пришел к ней не на экскурсию, а конкретно её ебать. И она это знала.

— Посиди минутку. Я честно не ожидала, что ты ко мне придёшь. Думала, побоишься. Можешь курить. Я люблю табачный дым. Хотя сама не курю. Папа твой всегда на этом месте сидел и курил. — Люба подвинула ко мне стул и поставила передо мной на стол пепельницу, взяв ее с подоконника.

Рядом с пепельницей на окне лежала помятая пачка » Примы». Это были сигареты отца. Он их, возможно, забыл в квартире любовницы. А может, Люба ему сама их купила.

Женщина ушла, а я сидя на стуле возле холодильника. Кстати, самое удобное место в небольшой кухне Любы. Не зря его отец облюбовал. Осмотрелся по сторонам и остался доволен видом уютной кухни мастера с военного завода.

Это не была блатхата, как я поначалу предполагал. Считая Любу блядью и думая, что у нее в квартире вечные попойки. На кухне, да и в квартире в целом, было чисто, опрятно, но бедно. Даже у нас было больше мебели и бытовой техники, чем у Любы.

— Неудобно как-то в халате перед тобой щеголять. Костя. Извини, что ждать заставила. Я сейчас. У меня все готово, только разогреть. — на кухню из зала зашла Люба. И в помещении распространился аромат дешёвых цветочных духов.

За несколько минут зрелая блондинка успела снять халат и надеть на себя юбку и красивую блузку. Поверх которой была пущена золотая цепочка. Губы у Любы были накрашены помадой. Глаза подведены тушью.

А она ничего. Даже симпатичная. Есть, конечно, морщины под глазами, но в целом приятная женщина. Не сравнима, конечно, с моей мамой Зоей. Но и не уродина, как я предполагал.

Мое представление о внешности любовницы отца основывалось на том, что я видел её пару раз издалека, на заводе в спецовочном халате. А вблизи — накрашенная и в красивой одежде. Люба была привлекательной. И я не пожалел о том, что пошел к ней.

— Мы с тобой водочки, Костя, выпьем. У меня даже пиво 🍺 для тебя припасено. Закусить купила. Витя мне сказал, что ты ещё мaльчик. Но мы это дело с тобой исправим, паренёк. У нас вся ночь впереди. — говорила мне Люба, возбуждённо посматривая на меня подведенными тушью глазами и деловито ставя на стол водку и закуску к ней, доставая все это из холодильника.

Я этой Любе по возрасту годился в сыновья. И женщина сама хотела попробовать с молодым парнем. Вот и ворковала вокруг меня, стараясь угодить. Ставя различные закуски на стол. Которыми вряд ли угощала моего отца.

Помимо бутылки водки. На столе появилось пиво в банках моя любимая » Балтика». А также различные закуски. Рыбные и мясные консервы. Селёдка. Сыр в тарелке с варёной и копчёной колбасой. На газовой плите, стоящей в углу, в сковородке скворчали, разогревались котлеты. А рядом в кастрюле, на соседней конфорке грелась толченая картошка.

— Открывай консервы. Режь хлеб, 🍞 парень. Не стесняйся. Будь как твой отец. Он у меня особо не стеснялся. Словно дома себя чувствовал. — сказала мне Люба и было подала мне нож 🔪 с открывалкой, как хлопнула себя по лбу, спохватившись.

— Я же тебе руки не предложила помыть. А за стол усадила. Иди в ванную, мой. Там полотенце чистое висит. А потом приходи за стол. — сказала мне хозяйка квартиры и тут же отвернулась к плите. Перевернуть котлеты, чтобы они не подгорели.

Прежде чем отправиться в ванную мыть руки. Я бросил взгляд на стоящую у плиты женщину и увидел, что у неё под юбкой тоже есть за что подержаться. Не такой пухлый зад, как у моей матери. Но все же не доска.

Я откровенно не любил плоскозадых женщин. Даже красивых.

— Ой, парень. Подожди секунду. Дура набитая. Послала тебя руки мыть. А бельё не сняла. — в след за мной в ванну заскочила Люба и бросилась снимать висевшие на верёвке лифчики и трусы разных расцветок. Начиная от белых простого покроя. И чёрных кружевных.

Веревка была высоко, и женщина тянулась на носках, снимая свое нижнее бельё.

Она стояла рядом со мной, почти прижимаясь и запах её духов кружил мне голову. Я не удержался и обнял, любовницу отца. Положил руку ей на грудь и попытался поцеловать в губы.

— Костя. Не нужно этого делать. По крайней мере, сейчас. Мне выпить необходимо. А так стыдно. Ведь ты сын моего любовника. Молодой совсем. А я ещё совесть не потеряла. Так что не надо сейчас. Я твоя буду. Но не нужно спешить, мaльчик. — едва я ее обнял и стал лапать за груди, Люба как-то сразу обмякла в моих руках, но не дала себя поцеловать.

Я успел помять ей груди через одежду. Мягкие, как вата, но приятные на ощупь. И на этом всё закончилась. Подруга моего папаши вырвалась из моих объятий и, взяв в охапку трусы с лифчиками, вышла из ванной, оставив меня с выпирающим в штанах членом.

По честному я был удивлён. Когда я шёл на квартиру к бабе, которую трахал Витёк. Я думал, что она накинется на меня и с ходу потащит в постель. Но этого не случилось. Женщина оказалась порядочной. Или пыталась строить из себя » целку».

— Я сама хочу, парень. Но не могу сразу. Мы с тобой не знакомы, а ты ко мне целоваться полез. Наливай. Выпьем. Закусим как следует. И я твоя буду. — сказала мне Люба, когда я вернулся на кухню к ней за стол.

Женщина уже сама порезала 🍞 хлеб и наложила в тарелки горячую картошку. Пюре с котлетами.

При виде котлет, колбасы с сыром, селёдки и разнообразных консерв. У меня засосало в желудке. Ведь дома мы с отцом этого не ели. Мамаша пичкала нас макаронами, а колбасу покупала только по праздникам.

И поэтому, выпив вместе с любовницей отца по рюмке водки. Я накинулся на еду, закусывая алкоголь котлетами, колбасой и селёдкой.

— Давай ещё по одной. А то наешься, и водка не полезет. Я выпить хочу. Еда от тебя никуда не денется, парень. У меня ещё борщ с мясом стоит в холодильнике. Потом я тебе его разогрею. — сказала мне Люба и сама взяла бутылку со стола и разлила водку по рюмкам.

К слову сказать, рюмки у женщины были большие, стограммовые. И после второй мне реально захорошело. Как и самой Любе.

Она сидела напротив меня в небольшой уютной кухне однокомнатной квартиры в старом двухэтажном доме, расположенного на краю нашего города.

Мы касались друг друга коленями и вели разговоры.

Насытившись, я закурил сигарету и, куря, слушал о чём мне говорила Люба, попутно рассматривая её ляжки, видневшиеся под юбкой.

В основном Люба мне рассказывала про свою жизнь. Она была приезжая. Ещё в восьмидесятых её выслали из Москвы во время Олимпиады на » Сто первый километр».

Тогда, при Брежневе, всех маргиналов высылали из столицы в провинцию. На так называемый » Сто первый километр».

— Вот я и очутилась в вашем городе, Костя. По молодости озорная была. Любила выпить и погулять с мужчинами. Но сейчас я остепенилась. Выпиваю иногда за компанию. — рассказав мне про себя, любовница моего папаши встала со стула и полезла зачем-то в холодильник.

А я, видя перед собой её зад в юбке. Обнял женщину за талию и усадил к себе на колени.

— Мне все равно, кем вы были раньше, тётя Люба. Вы мне нравитесь, и я хочу вас. — честно признался я хозяйке квартиры удерживая её у себя на коленях и упираясь вставшим членом ей в жопу.

В молодости эта Люба была красивой, и следы былой красоты все ещё оставались на ее лице. Затронутым возрастом и пагубными привычками.

— Ты мне тоже нравишься, Костя. Мы с тобой встречались в городе. В магазинах. На рынке. Но ты не обращал на меня внимание. А я обращала. Но не думала, что однажды буду сидеть у тебя на коленях, у себя в квартире. — произнесла Люба, смотря мне в глаза, и, обняв меня за шею рукой, поцеловала в губы взасос.

Несколько минут мы с ней страстно сосались. Вернее, это делала она, а я лишь мял рукой её отвислые груди через одежду и упирался вставшим хуем в жопу сидевшей у меня на коленях женщине, старше по возрасту моей матери.

— Пошли в зал, парень. Я хочу лечь с тобой в постель. Ты меня до белого каления довёл. — Люба встала с моих колен и потянула за собой в зал, где в углу стояла довольно широкая тахта, покрытая сверху красным покрывалом.

— Тут все чистое. Перед твоим приходом бельё меняла. Как мне твой папаша сказал насчет тебя. Так я подготовилась. Раздевайся, ложись. А я сейчас. Мне в ванную нужно сходить. На пару минут всего. — любовница отца зашла вместе со мной в зал служивший женщине одновременно и спальней.

Подвела меня к стоящей в углу тахте, держа за руку. Скинула с тахты покрывало и откинула одеяло, обнажив белоснежные простыни.

— Я свет выключу, чтобы ты не стеснялся. Раздевайся. Ложись, сынок. Я сейчас приду. И у нас все будет. — в комнате ярко горела люстра под потолком и хотя окна были закрыты шторами, меня это напрягало.

Оказавшись впервые в жизни с женщиной один на один в её спальне. Я вдруг застеснялся. До этого я иначе себе представлял, как все происходит в постели.

В прочитанных мной книгах и в кинофильмах всегда женщина ложилась в постель с мужчиной. Или в темноте, или при неярком свете ночника, к примеру. А тут ярко светила люстра под потолком, которая меня смущала.

— Что такое, парень? Стесняешься при мне раздеваться? Сейчас я всё исправлю. — засмеялась Люба, отходя от тахты к телевизору, стоявшему в противоположном углу на тумбочке.

Любовница моего папаши. Включила телевизор и, подойдя к двери, щелкнула выключателем, гася люстру.

— У меня нет торшера и ночника. Вместо него мы телевизор с тобой используем. Я не люблю в темноте этим заниматься. — передумав идти в ванную, Люба вернулась к тахте, возле которой я стоял, и принялась меня раздевать.

После яркого света люстры в небольшой комнате малогабаритной хрущёвки, освещаемой лишь экраном телевизора, стало полутемно. И стеснительность с меня как рукой сняло. Я бы и сам разделся, но взрослой женщине за сорок лет захотелось самой раздеть молодого парня. Сына своего любовника и коллеги по работе.

— Не думала я, что у Вити такой сын стеснительный. С виду вылитый отец. Высокий, красивый парень. А стесняешься женщин. Ну ничего. С моей помощью ты мужчиной станешь. Впервый раз я тоже стеснялась. — голос у Любы стал хриплым и прерывистым.

Эту блядь, высланную из Москвы за аморальное поведение и прошедшую » Крым и Рым». Не на шутку возбудил сам факт того, что она раздевает молодого парня. Родного сына мужика, который ее до этого ебал. И ей предстояло » ломать ему целку». Стать для неопытного парня первой женщиной в его жизни.

Стоящая передо мной блондинка со следами былой красоты на порочном лице, чуть старше моей матери, дрожащими пальцами расстегнула пуговицы на моей рубашки и снимала с меня одежду.

— А у тебя он больше, чем у твоего папы! Намного больше, парень! Удивительно! — воскликнула Люба, сняв с меня рубашку и стащив на пол джинсы вместе с трусами, обхватила мой член рукой, и пальцы женщины при этом дрожали.

— Хорошенький какой! Вот так подарочек мне Витя сегодня сделал! — возбуждённым голосом говорила стоящая передо мной женщина, любовница моего отца, не ожидавшая увидеть у сына её ебаря большой двадцати сантиметровый конец, похожий на толстую палку.

— Раздень меня. Я не кусаюсь. Я люблю когда мужчина сам снимает одежду. — попросила Люба ложа мои руки к себе на плечи.

Я кое-как трясущимися пальцами снял с неё блузку, а затем и лифчик. Причём с ним пришлось повозиться. Любовница отца стала ко мне спиной для того, чтобы я расстегнул застежки её бежевого цвета бюстгальтера.

С юбкой получилось быстрее. Люба сама расстегнула молнию сбоку, а мне лишь осталась стянуть её вниз на пол.

— Туда пока нельзя, сынок. Она у меня мокрая. Из — за тебя милый. Довёл ты меня. Мне в ванную нужно. Это быстро. — любовница моего папаши не дала мне снять с себя трусы, когда я попытался их стянуть с неё на пол, так же как и юбку.

Люба взяла меня за руку, оттянула край своих белых трусиков и просунула в них мою ладонь. И мои пальцы, коснувшись её лобка, мягкого на ощупь, стали мокрые.

— Её помыть необходимо и вытереть насухо полотенцем. Вот для чего мне нужно в ванную, сынок. Ты ложись. Я быстро. — любовница моего отца обняла меня, поцеловала в губы, не забыв при этом обхватить и погладить мне член рукой.

Это длилось секунды. Я даже не успел взять в руки её обвисшие груди с блеклыми сосками. Как женщина отпрянула от меня и пошла из комнаты в ванную подмываться.

А мне ничего не оставалось делать, как лечь в разобранную постель на тахте и ждать.

Я лежал голый на спине с отменным стояком. В ожидании неизведанного. Член у меня буквально окаменел и стоял, словно столб.

По телевизору шла очередная серия надоевшей » Санты Барбары» любимого сериала моей матери и сестры.

Дверь в комнате была приоткрыта, и я слышал, как льется вода в ванной. Там подмывалась блядь моего отца. Эту женщину не раз имел Витёк. И теперь мне предстояло с ней попробовать.

— Вот и я, милый. Заждался меня, сынок? — Люба вошла в комнату голой, держа полотенце в руке, которым вытирала на ходу промежность.

Взгляд любовницы Витька был направлен на мой член, который стоял колом и немного набух от распирающей его крови.

Пока она шла ко мне, я успел рассмотреть ее тело, насколько это было возможно в мерцающем свете телевизора.

Среднего размера груди, отвисшие, с блеклыми сосками. Дряблый живот и белесый лобок. Тело у зрелой блондинки было не менее изношенным и потасканым, как и её лицо.

Но это меня мало волновало. В конце концов, я же не женится на ней собирался, а пришёл конкретно ебать. Влагалище. И половые губы у всех женщин одинаковые. У красивых и некрасивых.

— Ничего страшного не случилось, сынок. Это со всеми бывает. Тебе нужно успокоиться. Давай просто полежим. — говорила мне Люба, лёжа рядом со мной на тахте и лаская мое тело ладонями.

До этого стоящий колом член у меня вдруг упал и стал вялым, едва голая любовница отца легла ко мне в постель. Я не знал, с чем это было связано. Возможно, от сильного душевного волнения.

Я откровенно трусил перед сексом с женщиной, которую до меня не раз ебал мой папаша. И в желании не ударить перед ней лицом в грязь. Быть в постели лучше, чем отец. У меня на этой почве произошел срыв. В самый неподходящий момент упал член.

— Не пытайся его поднимать рукой, Костя. Это не поможет. Ты только хуже сделаешь. Просто расслабься и позволь тебя поласкать. Все наладится. Поверь мне. — Люба убрала мою руку с члена, который я в отчаянии мял пальцами в попытке его поднять.

Лёжа со мной на боку. Любовница моего отца крепко обняла меня и стала по матерински ласкать и гладить ладонями по спине, груди и по волосам на голове. Одновременно целуя и шепча мне на ухо ласковые слова.

Несмотря на её потёртый вид, тело у женщины было приятным на ощупь. Мягким и податливым. А ещё Люба очень хорошо и вкусно пахла. Мне был приятен легкий аромат цветочных духов, шедший от ее белокурых волос, и запах тела. Он был домашним и действовал на меня успокаивающе.

— Ну вот видишь. Твой «молодец» снова в строю. Тётя Люба не позволит ему ложиться спать раньше времени. — зрелая блондинка потянула меня на себя, заставив лечь на неё сверху.

Под действием её материнских ласк, поцелуев, жарких объятий. Я успокоился, и через пять минут у меня всё пришло в норму. Член вновь налился кровью и стал стоять, как прежде.

— Ложись на меня. Не бойся, сынок. Вот так. И толкай его. Двигайся на мне, милый. — Люба взялась рукой за мой член и направила его в своё влагалище.

Я, как слепой щенок, тыкался членом женщине в лобок, не в состоянии сразу его вставить в дырку у нее между ног. Пока она не пришла мне на помощь и умело направила мой член по назначению.

— Аааа! Оооооййй! Наконец он во мне. Я тебе помогу сейчас, сынок. Ты неопытный, а у меня огромное знание в этих делах. — едва я вставил ей член во влагалище, любовница отца, лежавшая подо мной, сладко застонала и, к моему удивлению, стала двигаться навстречу моим неумелым толчкам на ней.

» Ебется, как швейная машинка Зингер»

Тогда я не придал значения словам своего отца. А теперь понял, что он имел ввиду. Люба была опытной блядью во всех отношениях. И в постели отдавала себя всю, без остатка.

Зрелая потасканная блондинка, по возрасту старше моей мамы, Зои, вцепившись руками в мои плечи, яростно мне подмахивала, да так, что я сбился с ритма и вскоре кончил.

— Ыыыы! Аааа! Тётя Люба! — зарычал я, вдалбливая член во влагалище женщины, любовницы своего отца, спуская ей в него порции молодой спермы.

«Как приятно быть с женщиной. И это в миллион. В миллиард лучше, чем заниматься онанизмом. »

Подумал я, сваливаясь на бок с лежащей подо мной возрастной блондинки.

И теперь я понял, почему Роман и его лысый друг Игорь платили моей матери и сестре приличные деньги только за час порева с ними. Потому что это приятно. Обалденно приятно ебать женщину. И я больше никогда не буду дрочить.

— Извините, тётя Люба. У меня все быстро произошло. Не знаю, что со мной? — оправдывался я перед любовницей отца, лёжа с ней в постели с опавшим членом.

Я минуту на ней не пробыл, как кончил. Спустил ей во влагалище, и у меня тут же упал член. Чего раньше никогда не наблюдалось. Я мог дрочить пять раз подряд до пены, и хуй не падал. А тут едва начал и сразу кончил.

Но оргазм был в разы сильнее, чем от онанизма. А ощущения запредельные. Чувствовать, когда твой член натирают влажные стенки женского влагалища, слушать сладкие стоны под собой и ощущать жаркие объятия и прикосновение ласковых женских ладоней к своему телу.

Это необыкновенное по ощущениям действо. И никакой онанизм и рядом не стоял с половым сношением с женщиной.

— Не нужно передо мной оправдываться, парень. Так должно и быть. Первый раз всегда быстро. А потом дольше будет. Успокойся. Отдохни. Я тебя не тороплю. У нас вся ночь впереди. Ведь ты ко мне с ночёвкой пришел, Костя? — Люба обняла меня одной рукой, а другой свободной рукой вытерла мне член полотенцем, с которым до этого вернулась из ванной.

— Конечно, с ночёвкой, тётя. Я матери сказал, что иду на реку в ночь ловить рыбу, а сам к вам пришёл. — ответил я женщине, польщенный ее заботой обо мне.

А ещё я корил себя за то, что не догадался спросить у отца, какое отчество у его любовницы. Как — то не с руки было всё время называть ее тётей.

Люба, может, и была блядью, но в душе она оставалась порядочным человеком и имела совесть и честь.

Другая бы на её месте, увидев, что у парня, пришедшего её ебать, упал член. А она его перед этим накормила и напоила водкой. Обругала бы и выгнала в ночь из своей квартиры.

Любовница моего отца так не поступила. Она приласкала меня чисто по матерински и успокоила. А после скороспелого полового сношения не стала ругать, а наоборот, заботливо вытерла полотенцем мне член.

— Я Ивановна по отчеству. Но ты меня по имени можешь называть Костя. Мы же с тобой любовники, и как-то неудобно тебе использовать мое отчество в разговоре со мной. Когда мы одни. Я для тебя не тётя Люба, а просто Люба. — словно читая мои мысли, предложила мне подруга моего отца, и я с ней согласился.

Как-то не комильфо было называть тётей или по отчеству женщину, которую ебёшь.

— Люба, Любочка, милая. Как хорошо с вами, тётя. — произнёс я, ложась вновь на женщину сверху.

У меня по новой встал член, и я жаждал продолжения той сладкой неги, а именно полового сношения с опытной любовницей моего папаши.

— Молодец какой. На лету все схватываешь. Из тебя знатный ёбарь получится парень. Не чета твоему отцу. — похвалила меня Люба, пошире раздвигая ноги, лёжа подо мной, чтобы мне было удобно её ебать.

На этот раз я всё сделал сам. Без её помощи.

Навалился на женщину сверху. Умело ввёл член ей во влагалище, направив его рукой. И начал совершать на ней ритмичные толчки, вгоняя член до упора и вытаскивая его